E R S K I N E   D E Y E   L E S T R A N G E | Э Р С К А Й Н    Д Э Й   Л Е С Т Р Е Й Н Д Ж

Jim Sturgess
❖ Возраст персонажа и дата рождения персонажа.25 ноября 2000, 28 лет.[/size]
❖ Факультет и год окончания.
Гриффиндор, 2019
❖ Принадлежность, занимаемая в организации позиция.
Lumeno, осведомитель и один из разработчиков агитплакатов и листовок
❖ Место работы, должность.
Министерство магии, отдел магических происшествий и катастроф (группа аннулирования случайного волшебства)
❖ Чистота крови.
Чистокровный

II  Ш А Г. Б И О Г Р А Ф И Ч Е С К И Е  Д А Н Н Ы Е
❖ Родственные связи персонажа
Мать – Элинор Макмиллан, 58 лет, работает в госпитале Св.Мунго
Отец – Рабастан Лестрейндж, умер в 2008 году (хотя в 2028 году пошли наглые слухи, что его отец вовсе не Рабастан, а Чарльз Эйвери)
Дядя – Рудольфус Лестрейндж, умер в 2016 году
Тетушка Беллатрикс, с которой не посчастливилось быть знакомым.
Дядя – Эрни Макмиллан, 48 лет.
Кузина - Джен Макмиллан, 28 лет.

❖ Место рождения персонажа
Англия, поместье Рабастана в окрестностях Лайм-Реджис, графство Дорсет, на самом юге страны (у леса, речки и недалеко от побережья)
❖ Место проживания персонажа.
Англия, Лондон (квартира) или временами в поместье в графстве Дорсет
❖ Биография
Дитя мира с отзвуками войны явилось на свет в ноябре 2000 года в качестве отрады для бывшего пожирателя отца и добродушной матери, оказавшейся готовой принять этого человека после всего того, через что он прошел. Кто-то может сказать, что не бывает бывшего пожирателя (что в принципе, пожалуй, правда), но трудно поспорить с тем, что бывают пожиратели с душевной болезнью – прошедшие войну, Азкабан, другую войну...Рабастану удалось найти свой приют для душевнобольных с женщиной, которая испытала к нему что-то вроде сожаления, желания помочь, вследствие чего и привязалась. Тем более что работала она колдомедиком, помогать людям было вообще в ее характере, и после войны она взялась лечить психическое состояние своего гражданского мужа.
Разумеется, спокойную жизнь получилось обрести, лишь преклонившись перед новой властью и выплатив ей дань, но это были вынуждены сделать все семьи темной стороны. Поэтому, стиснув зубы, Рабастан и на это согласился, а спустя пару лет понял, ради чего, а вернее – ради кого это было необходимо. Сын стал для него буквально лучом света – вторым после Элинор.
Можно сказать, что Скай рос в любви и заботе, причем, прежде всего – отеческой, поскольку мать много времени проводила на работе, а Рабастан был готов посвящать свои дни сыну. Работать он не собирался, да и если бы собрался – новоявленная дискриминация обещала ему сладкую жизнь, куда бы он ни подался. Денег на проживание вполне хватало, все же род Лестрейнджей был достаточно богат, а в случае чего можно было продавать что-то из совершенно ненужной коллекции артефактов (потому что почти все темномагические артефакты изъяли в ходе обысков), сервизов и прочей раритетной ерунды.
Пожалуй, условия в детстве мальчика были прямо-таки комнатные: много что позволялось, строгость отец проявлял только в особых случаях, поскольку, наконец, обрел своего рода отдых, и Скаю было с ним очень комфортно. Любят, помогают, учат – отчего бы не радоваться. Чему-то он его действительно учил – элементарно читать, писать, летать на детской метле, каким-то правилам поведения, а вот интересные и опасные книги он зря прятал, потому что Скай замечал, что не все ему разрешено читать, а любопытство – тот еще мотиватор. Так что спустя несколько лет до тех тайных книг он все же добрался, но об этом позже.
В 2008 году отца не стало. Инцидент был из серии «вышел из дома и не вернулся», а потом господа из отдела обеспечения магического правопорядка заявили, что это был несчастный случай, человек пожилой – всё бывает, говорили они. Всего-то ребенок остался без отца, с кем не бывает. Но кому до этого дела, когда ушел из жизни бывший пожиратель – еще одна горка с плеч. А для семьи это тяжелые похороны, тяжелое время. Даже для семилетнего ребенка, еще не настолько хорошо осознающего всё происходящее это было тяжело – лишиться главного человека, к которому он был привязан. Однако, наверное, был как минимум один дар, который мальчик унаследовал от отца – умение отправлять какие-то негативные переживания в клетку под замок, чтобы не думать об этом и концентрироваться на чем-то другом. Ставить своеобразную стену, за которой их не видно, а потому возникало ощущение, как будто их нет. У подобной иллюзии есть свои последствия, с которыми имел дело и его отец, но…в краткосрочной перспективе помогало. Так и мальчик – с той поры нежелательные переживания и воспоминания отправлялись в особое место, чтобы на лице могла появиться улыбка – кстати, вполне очаровательная детская улыбка.
Матери пришлось реже уходить в Мунго, чтобы быть с сыном, хотя на помощь временами стал приходить и старший брат Рабастана, также выживший после войны. Раньше с ним не было близких отношений, однако они уже были знакомы. В любом случае, мать от такой поддержки отнюдь не отказывалась, тем более что Скаю было интересно слушать его рассказы – которые Рабастан обычно держал в себе, не желая возрождать в памяти. Он узнал многое именно от дядюшки, однако сформировавшаяся привязанность к нему все равно не шла ни в какое сравнение с привязанностью и любовью к отцу. Конечно, мальчик знал и про ту сторону, которую когда-то выбрали его отец и дядя, знал о том, сколько им пришлось пережить и сделать, но раз они выбрали ту сторону, значит, так было надо. Значит, были причины. И осуждению не было места.
Как водится в семьях волшебников, в 11 лет в окно поместья Лестрейнджей постучалась сова с письмом, выведенным зелеными чернилами – традиции никто не менял, только почерк был уже не тот, что раньше. Как и ожидалось, Эрскайну предстояло учиться в Хогвартсе, но энтузиазм мальчика был сразу сбит Рудольфусом: как бы там ни было интересно, Лестрейнджа не ждал там теплый прием. Мальчика это расстраивало, но не переставал надеяться, что на самом деле все будет хорошо. По крайней мере, новая обстановка, новые предметы, самое сердце магии, в конце концов! Всё это обещало отвлечь его и развеять.
Итак, знаменитый поезд на платформе 9 и ¾, множество детей волшебников и – в путь! Только кто бы мог подумать, что потомка рода Лестрейнджей занесет на…Гриффиндор. Если подумать, то у него действительно были подходящие для этого качества: и своеобразное чувство справедливости, и храбрость, и что-то, наверное, еще. Но…это был шок. И, конечно, не только у него. И пример Блэка, поступившего когда-то так же неожиданно на Гриффиндор, имел вес разве что в среде преподавателей – ученики же не знали Сириуса, а если знали, то уж скорее как маньяка, сбежавшего из Азкабана. У самого же Ская было ощущение, что Шляпе стало скучно, и она решила пошутить, но почему отыгралась именно на нем – непонятно. Но что поделать, пришлось подчиняться воле Шляпы и идти в компанию с красными шарфами. И выживать среди них.
Надо понимать, что Скай не был воспитан с ненавистью к режиму, и его детство проходило вполне себе позитивно (до семи лет, правда). Только в более-менее сознательном возрасте он уже начал делать выводы по поводу того, почему к ним такое отношение в обществе (или вы думаете, Лестрейндж в школе вызывал лучи любви и признания?), почему отец не работал нигде и много других "почему". В школе, конечно, он впервые столкнулся с такое жесткой реальностью непринятия его разными сторонами. Гриффиндорцы с подозрением смотрели на дитя Лестрейнджа, а другие чистокровные "аристократы" не желали считать "своим" гриффиндорца, да еще и сына Макмиллан. Единственным человеком, который поддерживал мальчика вне Хогвартса, оказался дядя Рудольфус, который наставлял Скаю гордиться своей фамилией несмотря ни на что и ждать момента, когда можно будет всем сторонам доказать, кого они отвергают. И Скай согласился ждать.
Однако, от подобных переживаний его отлично отвлекала учеба, особенно в начале – ему стало интересно всё, он за всё хватался, зачитывал книги до дыр и не давал палочке покоя. Это был эффект новизны, а учитывая его увлекающуюся натуру - его здорово затянуло. Правда, некоторые предметы потом стали скучны, и вообще хотелось чего-то нового. Сложно посчитать, сколько потом хобби он перепробовал за свою жизнь…ему постоянно что-то не давало покоя. Учился он хорошо, даже очень, но скорее по тем предметам, которые вызывали у него интерес, то есть все практическое и связанное непосредственно с магией. Трансфигурация, заклинания, защита от темных сил (над которой он про себя постоянно посмеивался, представляя, что это вряд ли спасло бы его от нападения отца или дяди в годы войны)…зельеварение тоже шло неплохо, но в зависимости от настроения, а древние руны вызывали интерес, заставляя постоянно ломать голову над шифрами, и это Скай мог делать часами.
Но вообще - подростком он был трудным. Из-за очень неоднозначного отношения к нему как сверстников, так и преподавателей, его порой начинало штормить и отправляло во все тяжкие. Иногда хотелось идти на открытый бунт, но эти порывы гасились то дядей, то обстоятельствами – и это подавление имело свои последствия. На тот момент – оседало где-то в глубине души.
Когда сын поступил в Хогвартс, мать вернулась жить в свою лондонскую квартиру, которую оставила после появления господина Лестрейнджа в ее жизни. Жить в одиночестве в поместье было просто невыносимо, а в Лондоне были и знакомые, и работа, и вообще всевозможные отвлечения. Когда Скай возвращался на каникулы из школы, он проводил время то в поместье, но там действительно было жутко в одиночестве, поэтому визиты редко затягивались дольше чем на сутки, то в гостях у матушки, то у одного дядюшки, то у другого. Он часто гулял по маггловскому Лондону, изучал его, изучал людей, хотя не питал к ним никакого восхищения, но ему было просто всё любопытно, и шило в одном месте просто не позволяло сидеть без дела. За это ему влетало от дяди в первую очередь, поскольку он был убежден, что в среде магглов волшебнику делать нечего и вообще опасно, особенно в свете всего того, что в их мире появляется и создается. Однако лет в тринадцать Скай начал общаться с компанией маггловских мальчишек постарше него, которые после его долгих уговоров согласились научить его стрелять из пистолета. Правда, они использовали пневматический пистолет, стащенный у отца одного из них, но потренироваться можно было и на нем. И после этого парень начал новые уговоры – только теперь уже дяди. Он просил его купить ему настоящий пистолет, чтобы он мог защищаться в мире магглов, а без возможности использовать магию вне Хогвартса и какого-либо еще оружия он чувствовал себя просто голым. Рудольфус долго не соглашался, но в итоге в качестве подарка на четырнадцатилетие Скаю была вручена заветная коробочка с пистолетом и патронами с надеждой, что это ему никогда не понадобится. Скай был просто вне себя от счастья, поскольку у него было свое собственное оружие. Оружие, которым он был намерен научиться владеть не хуже, чем волшебной палочкой – в конце концов, палочка не всегда может быть при себе, а на маггловскую штуку вряд ли станут обращать внимание. В мире, где волшебник волшебнику волк, дополнительная защита не была лишней.
А еще школа подарила ему весьма своеобразную дружбу с Киараном Ноттом – человеком, с кем Скай начал учиться расслабляться именно в мире волшебников. Кто, как ему казалось, его понимал, разделял его мысли (хотя бы их часть), и которого можно было даже иногда веселить.
В 2019 году Эрскайн окончил Хогвартс и пустился в свободное плаванье. Начал он его с попыток найти интересную работу, перепробовал разное, даже в маггловский бизнес залез, а на заработанные маггловские деньги обставил свою новенькую квартиру в том же Лондоне. Вообще магглы ему нравились намного больше волшебников. Пусть он им и не говорил свою настоящую фамилию, но они в любом случае бы не знали, кто такой Лестрейндж и, соответственно, не воротили от него нос, не напрягались, а вполне радушно принимали Дэмиана Хэйса в своих рядах. Пусть он и казался им странноватым, но – он умел вливаться. С ними он отдыхал.
Через три года он решил пойти на стажировку в министерство, хотя поступить туда оказалось непросто: несмотря на хорошие оценки ЖАБА, предубеждение у людей касательно фамилии Лестрейндж было ой как свежо. Поэтому первые пару лет в министерстве прошли под эгидой выполнения бесполезной работы на благо режима. За ним велся постоянный контроль и давались мелкие и скучные поручения в разных отделах. Как он это выдержал - до сих пор удивляется, наверное, тут взыграла какая-то макмиллановская упертость и желание добиться нужного результата. И в итоге, когда уже на пост министра пришел Гэмп и пошел на еще большие уступки чистокровным, Скай получил место в отделе магических происшествий и катастроф. Знали бы вы, сколько детей в день совершает какое-то волшебство, имеющее последствия! Работа постоянно кипит, постоянно нужно оказываться в местах совершения волшебства, исправлять ситуацию и делать так, чтобы магглы об этом не узнали, не поняли или просто – забыли. Хотя есть целая группа стирателей памяти, Скай не раз позволял себе сделать это самостоятельно (получал по шее, но не выгнали же!). Но чтобы понять, нужно стирать память или нет, сначала ведь стоит разобраться, видели ли что-то магглы и как они это трактовали. И не вызвать самому подозрения…та еще работа! Но интересная же. Скаю так точно было интересно. К тому же дети вызывали у него эмоции еще более теплые, чем магглы. Они были ни в чем не виновны, были чистыми сосудами, которые еще не успели наполнить ненавистью к таким, как он. И он им искренне улыбался, желая не дать этой ненависти родиться. А вот с их родителями все было намного сложнее.
Помимо работы он перепробовал много занятий – как магических, так и маггловских. Можно считать его счастливым человеком с энтузиазмом ко всему, а можно – несчастным человеком в вечном поиске. Себя, чего-то своего, в том числе и своего места в жизни. Просто у него было море энергии, позволяющей продолжать этот поиск, хотя и периоды хандры и депрессии тоже были. Иногда он бросал всё – и как обычный маггл на самолете улетал куда-то, подальше от своей реальности. Его ничего особенно не держало – с матерью никогда не было очень близких и нежных отношений, хотя он и навещал её часто. Близких друзей не завелось – всё сплошь приятели, с которыми он не выдерживал постоянного общения. Интересно, как он выдерживал коллег по работе? Наверное, за счет своих постоянных побегов на задания «куда-нибудь, неважно куда».
Году в 2025 отправил его любимый отдел на задание, но почему-то отдел этажом ниже тоже отправил своего сотрудника на такое же задание. Видимо, где-то кто-то не договорился, чья эта сфера деятельности, поэтому эти двое встретились и чуть не подрались за это задание. В конце концов, от раздражения до интереса оказалась пара шагов, которые они сделали, и внезапно всё закрутилось.
Айла сыграла еще одну важную роль в жизни Ская. Она начала делиться с ним своими идеями, а потом рассказала про Организацию. Он поначалу не понял, почему эти идеи так его захватили: он почувствовал в себе просто пожар, его начало жечь изнутри желание присоединиться и начать активные действия. Это была та самая возможность, которой его призывал ждать дядя. Та возможность, ради которой все эти годы он старался быть «хорошим», не лез на рожон в одиночку, ежедневно сдерживал себя. Вместе они могли разрушить эту систему – ту самую, сломавшую жизнь его семье и многим другим чистокровным, заставившую склониться перед ней на колени и постоянно напоминавшей об их униженном положении. Несмотря на то, что он научился даже чувствовать собственное превосходство за счет того, что лицемерно улыбался этим людям вокруг, он мечтал плюнуть им в лицо. Впрочем, ему не нужна диктатура чистокровной аристократии, от которой его порой воротит. Ему нужна справедливость.
В 2028 году он вступает в Люмено благодаря связи с Айлой и Киараном (а как потом оказалось – еще и Гидеоном) и участвует в ней как осведомитель и создатель агитплакатов, листовок и прочего в рамках пиар-кампании организации. У него неплохое знание маггловского мира, неплохие связи в разных волшебных сферах, а уж защитить себя и окружающих, если что, он уж точно сможет.

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ
❖ Описание характера
Вообще если так подумать, Эрскайн Лестрейндж – редкостный засранец, который может вызвать даже у самых терпеливых людей раздражение. Он живет какими-то своими душевными порывами, не особо считаясь с окружающими – по крайней мере, с их большинством, о котором он не заботится. Он потакает собственным мелким капризам, возникающим в любой момент, и в принципе злиться на него практически нет смысла – просто потому что ему немножко наплевать. Возможно, еще из-за этого он не сходится близко с людьми. Но такое отношение в нем создали сами люди, а скорее даже сама система. Идеология, чтоб ее.
Бывает довольно резок в общении, и несмотря на частое появление улыбки на лице, шутки его не лишены яда. В конце концов, он Лестрейндж. Вы ждали от него чего-то другого?   
Его порой инфантильное, порой эгоистичное, является ничем иным, как отличной защитой от всего мира, которая его редко подводила (хотя случаи всякие бывали, не скроем, особенно если он выпьет).
При этом он считает себя человеком довольно практичным, поэтому если какое-то занятие ему надоедает, он спокойненько его бросает и, скорее всего, избавляется от того, что больше не используется. Правда, вот артефакты он ценит, которые ему от отца и от дяди достались. Сервизы и прочую немагическую интерьерную ерунду он продал, чтобы еще и денег выручить, а вот ценные вещи оставил. Среди особо ценных для него – это мемуары дядюшки Рудольфуса, представляющие собой заметки из военных лет еще первой магической и какие-то размышления уже в двадцать первом веке; и это записи отца по темномагическим заклинаниям, которые тот использовал или же сам изобрел (эти заклинания Скай даже использовал, и самое страшное – ему понравилось, поэтому дело это он быстренько бросил и больше не практиковал; знал бы отец – убил бы за то, что чуть не пошел по его стопам).
Люди не любят с ним много общаться – вероятно, чувствуют какую-то скрытую агрессию в его словах, поведении, потому что не проявляться она не может, пусть и в пассивном виде. Иногда ему даже хочется, чтобы окружающие ее чувствовали, чтобы даже боялись, потому что терпеть то, как вытирают ноги о его фамилию, было тяжело. Держаться помогала Айла, дети, магглы и, конечно, Люмено.

❖ Характерные черты и привычки.
Инфантилизм, скрытая за улыбкой агрессия по отношению к режиму, шутки не без резкости, а еще запредельная любовь к Айле.
Любит активно мешать людям заниматься серьезным делом, потому что с волшебниками нельзя было просто жить, они не нравились ему, а значит – он будет их бесить.
❖ Умения персонажа
- игра на барабанной установке (одно из хобби, которое просто взбрело Скаю в голову);
- окклюменция (случайно выявившаяся способность благодаря тому, что он умеет ставить блок на свои эмоции и воспоминания; не мастер, но временами ему удается);
- практиковал ТИ по записям отца, но владеет лишь несколькими заклинаниями и в общем-то их не использует;
- вкусно готовит, по крайней мере, Айле нравится;
- владеет маггловским пистолетом (и об этом знают разве что некоторые магглы и Айла);
- игра в карты (чему только маггловские улицы не научат…);
- и вообще у него есть неплохие знания о маггловском мире и умение пользоваться техникой.

❖ Инвентарь.
Мало ли чего завалялось в поместье Лестрейнджей…в том числе темномагического…
ВП – терновник и чешуя змеи, 13 дюймов.
Мобильник
Маггловская кредитка, зачарованная на безлимитный тариф (чудо, что до сих пор его никто не поймал с этим)
❖ Дополнительно
Филин у нас есть. Зовут Соул. Улетает из квартиры, как только слышит звуки барабанной установки.
А еще в маггловском мире Скай шифруется и использует имя Дэмиан Хэйс и делает он это регулярно, потому что со времен работы в мире магглов у него осталась парочка друзей, с которыми ему общаться порой намного проще, чем с волшебниками.

Л И Ч Н Ы Е  Д А Н Н Ы Е
❖ Основной профиль
Первый профиль, он же основной
❖ Связь с Вами
ICQ 396888219
❖ Пробный пост

с другого проекта

Он смотрел, как она пьет уже из горла бутылки, пьянея с каждым глотком все сильнее. Куда сильнее - сложно уже сказать. Хотя сейчас границ не было никаких - вообще никаких. На этот вечер - последний в своем роде. Вот она граница - этот день, эта ночь, а внутри - бесконечность, вседозволенность, свобода.
Свобода?
Да, черт возьми, ей хотелось сейчас упиваться, впитать каждой клеточкой тела, стараясь изо всех сил забыть, что это всего лишь какой-то обман. Иллюзия на несколько часов. Которая скоро станет воспоминанием - и ничем больше. Но зато - она сейчас есть, и они ею жили.
А он в то время был раздражен. Чем? Да всем сразу, честно говоря.
Его бесило, что это все-таки случилось. Что она дала то-самое-согласие, которое не давала столько лет. Он привык к этому. Привык, что в этом они тоже схожи. Один - одна, он и она, которые хотя бы в этом  - свободны. Это был их выбор, и ничей больше.
Неужели это теперь тоже - ее выбор? Выйти за Лестрейнджа? Тьфу ты.
Он узнал раньше, чем они встретились. Тут попробуй не узнай, когда об этом пишет Пророк. Этот чертов Пророк, кричащий со своих страниц об очередной чистокровной помолвке.
Не очередной - единственной. Единственной, которая волнует Блэка. Потому что...
Да почему, собственно?
Какого лохматого Мерлина его должно это волновать?
Как будто это не было ожидаемо. Как будто это не было в традициях рода. Она и так уже достаточно задержалась с браком, которого Блэки ждали. Потому что - наследник нужен. Такой, настоящий чистокровный, без придури в голове.
Ага, разбежались. У Беллы - и без придури?
Такие мысли заставляли Сириуса усмехнуться в смеси со злостью. Думать о том, что у Беллы может быть сын или дочь...это заставило бы его мир совершить тройное сальто, стукнуться головой, подвернуть ногу и упасть в нелепую позу. И вопрошать у хозяина, какого черта тут произошло.
Такое же действо уже случилось, едва Сириус наткнулся на лежащий на столе номер Пророка в штабе Ордена. По привычке развернул к себе с безразличием на лице, как едва не опрокинул стул, на который опирался рукой.
Рядом были люди, которые на него посмотрели...испуганно? Озадаченно? Да он не разбирал, да и не смотрел он на них. В нем что-то упало, прямо с разбега - со скалы. Он читал новость и перечитывал - может, он не так понял?
Нет, все верно, все чертовски верно.
Как удобно, что все можно списать на свою ненависть ко всей семье. К этому чистокровнейшему и древнейшему роду. И ко всему, что могло быть с ним связано.
Кажется, Джеймс удивленно посмотрел на него, но Сириус только отшвырнул от себя номер и вышел из комнаты - ему только вопросов не хватало.
Она выходила замуж. Она становится...как она потом сказала? Да, породистой сукой. Мерзко. Мерзко оттого, что по первым эмоциям - правдиво и в точку.
Белла, зачем ты позволила, зачем?
Глупо было полагать, что это ее желание. Скорее что - безысходность? Усталость бороться?
Да, он видел это в ее жестах. Даже в том самом сегодня утром - в домовике с запиской о месте и времени встречи. Когда он ее получил - он еще не знал. Обрадовался ведь, как ребенок. Думал, что это просто-встреча, хотя их встречи никогда не бывали просто.
Но не настолько, как сейчас.
Но жизнь ведь не заканчивается? Да конечно, нет. Все продолжается дальше, как будто ничего не изменилось - всего лишь еще один ее шаг от него.
Может, тоже жениться, Белл? Ну так, внести разнообразие в эту жизнь. Ты вот внесла - а что бы и мне нет?
Идиотизм, Блэк, признай это.
И несмотря на то, что он повзрослел довольно рано, он иногда становился сущим подростком в свои двадцать.
В свои всего-лишь-двадцать.
И в свои двадцать он мог легко позволить себе пнуть ни в чем не повинную мебель на глазах у кого-то, кого он даже не идентифицировал.
В свои двадцать он мог сжечь записку, которую по чистой случайно оставил у себя, а не сжег сразу во избежание лишних оплошностей. Сентиментальным отношением он не страдал, но эту почему-то сохранил. Сначала. Потом сжег - а потом уже пожалел.
В свои двадцать он мог позволить себе послать все подальше на этот единственный последний день, чтобы забыть о том, как мир крошится по кусочкам, заклятие за заклятием, и провести время с той, которая окончательно перестает быть его.
Мерлинову мать, как он ненавидел этот день за то, что он последний. И тем не менее - он хотел поймать от него этот последний кайф.
Как будто бы это он женится, честное слово.
Сорвать, что ли, к Салазару, эту свадьбу... Мечтай, Блэк, точно. Жить надоело?
Да кто его разберет.
Может, он и живет сейчас последний день. Вместе с ней.
И он не мог не явиться сюда, и не потому что знал, что ей требуется его поддержка. Какая там поддержка...они едва ли проронили хоть слово с тех пор, как встретились. По взглядам было понятно: он знает, а она знает, что он знает. И какие тут еще объяснения? Бутылка виски в руки, два стакана, и первый тост - за свободу. Не произнесенный вслух, но такой громкий. И залпом - глаза в глаза.
А через какое-то время она сидела к нему спиной, а он смотрел то на нее, то на море, то...на небо, на которое она указала. Собачья звезда, ну да. Мелочь, которая сейчас становится невероятно важной, потому что лучше уж она, чем...
Он пнул ногой песок, который разлетелся, поднятый несильным ветром, и упал в накатившую волну. Смешался с массой, смылся водой...Даже песок расстраивал. Мерлин, и о чем он думает?
Она съязвила про древние руны. Он скривил рот в недо-улыбке - отвечать про это не хотелось, да и слышать ответ конкретно на свой вопрос она вряд ли хотела. Отголоски того мира, о котором оба пытались сейчас забыть. Упорно думали и упорно пытались забыть.
- Приятно, что я все еще могу тебя удивлять, - усмехнулся все же он. Удивлять - это то, что он умел. Приятно или нет - это уже другой вопрос, но действовать на импульсах, играя на эффекте внезапности он любил. Обычно - специально, а с ней...с ней всегда получалось "само". И это несмотря на то, что они друг друга хорошо - нет, не знали - чувствовали.
Раньше точно. А что будет сейчас?
Во имя Годрика, Сириус, у тебя что, конец света?
Это же всего лишь свадьба. Всего лишь чертова свадьба той самой кузины, которая никогда не хотела замуж. Всегда так резко фыркала и нарочито громко хохотала, когда ей об этом говорили. Он же видел, он же слышал. И где она теперь, а? Та самая. Мда.
Теперь она тычет палочкой в неповинное животное, подозревая в нем анимага. А он думал, что алкоголь хорошенько притупит эти рефлексы. Но нет, слишком сильно они вжились в нее. Ну еще бы.
Она поворачивается к нему, говоря о доверии. Та самая штука, которой они были повязаны друг с другом, вопреки всем правилам и чьим угодно еще желаниям. Проще не сказать, чем солгать. Проще не выражать ничего, чем выразить ложную эмоцию. Они лгали всем вокруг, лгали себе - но на ложь друг другу в те редкие часы встреч просто не было времени и сил. Нельзя было их так транжирить, лучше приберечь для остальных.
Поэтому он просто пожимает плечами, все же чуть улыбаясь. С ее рукой на его плече - ну не доверие ли? И ее не хочется сбросить, как часто это бывает с другими, которые пытаются соорудить какие-то дополнительные узы, связи с ним. Нет, эти - уже были, есть, будут. И это у них - пока смерть не разлучит, а не с этим мерзким...
Согласие. О, как вовремя вспомнили. Вместе.
Рука ее соскальзывает с плеча, и повисает напряжение. Оно и так было, но сейчас - примите удвоенную порцию и распишитесь тут, тут и тут.
Он не хочет говорить - знает, что сорвется на крик. Последние капли самообладания - и отдайте ему эту бутылку уже. Может, прибавится.
Бутылка вдруг и правда оказывается у него, но только он приподнимает ее для глотка, как слова Беллы заставляют его швырнуть ее с силой о скалистый выступ рядом с ними. Чтобы вдребезги, чтобы к черту.
Ничего, там есть еще. Найдут, что выпить, не в этом им себя сегодня ограничивать. Да и вообще - ни в чем.
Она что-то кричит про счастье, про то счастье, вкус которого Блэкам не знаком.
Он тоже счастлив - за нее, за этого Лестрейнджа, за всех них. Не видно?
Мимолетный порыв расхохотаться был прерван ею - подошедшей к нему и не давшей ничего сказать.
Ей плевать, что он думает. Да и ему тоже - уже плевать. Когда на губах вкус ее губ, когда от ее волос, сдуваемых в ее сторону, пахнет солью, когда его рука скользит по ее талии.
Когда это - последний вечер с Беллатрикс-еще-Блэк.
Он сжимает ткань платья, отвечая на поцелуй. Порывисто. С тем-что-у-них-не-принято-называть и ненавистью ко всему происходящему в том мире.
Он не знает, чем закончится этот день, этот вечер, ночь - но сегодня последний день, когда можно всё, не правда ли? Губы, шею, плечо...
И всё как будто не меняется, как будто она просто - с ним.
Позволяет это - себе, ему.
Может, остановишь это безумство, без-пяти-минут-мадам-Лестрейндж?
Или побудешь еще насколько-возможно-долго-Блэк?